| Следующая > |
|---|
Под председательством лидера КПРФ Г.А. Зюганова парламентская фракция КПРФ провела в Госдуме «круглый стол» на тему «Законодательное регулирование процесса голосования с использованием электротехнических средств, в том числе электронно-дистанционное голосование». Он был организован в связи с внесённым сенаторами и депутатами от «Единой России» в Государственную думу законопроектом «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ (по вопросам совершенствования избирательного законодательства)», расширяющим практику использования дистанционного электронного голосования (ДЭГ) и электронных комплексов на избирательных участках, которая преподносится документом как альтернатива бумажным бюллетеням.
Вместе с депутатами Государственной думы в обсуждении приняли участие работники Центризбиркома, юристы, эксперты, представители общественности.
Так ремонтировать нельзя
Геннадий ЗЮГАНОВ,
Председатель ЦК КПРФ,
руководитель фракции
коммунистов в Госдуме:
— Обстановка в мире продолжает резко осложняться. Война на просторах нашего общего Отечества продолжается. Американцы, с одной стороны, якобы хотят мира. С другой стороны, всё, что летит в нашу сторону, наводится американской разведкой, их спутниковой группировкой. А нажимают на кнопки те, кому это поручено. И они толком даже не знают, куда попадут, а попадают в энергетические объекты, хотя соглашение об этом перемирии подписано. Продолжают, прежде всего, стрелять в нашу экономику и социально-культурную сферу.
Трамп объявил торговую войну с помощью пошлин практически всему миру. И цены на нефть и газ обвалились почти на пять долларов. Если станет свёртываться мировая экономика, то ситуация будет для нас усугубляться, потому что у нас огромные доходы приносит нефтегазовый комплекс.
На этом фоне, казалось бы, надо максимально реализовывать установку президента: для того чтобы победить (а это сейчас задача номер один) нацистов, фашистов и агрессоров, надо максимально сплотить общество, выйти на мировые темпы экономического развития и освоить новейшие технологии. На фоне тех вызовов, которые нам брошены, надо максимально отремонтировать финансово-экономический курс, выборную и политическую систему.
Казалось, все будут максимально реализовывать главную установку Послания президента. Вместо этого смотрю: министр Силуанов заявляет о том, что надо и дальше продолжить приватизацию, которая уже угробила 80 тысяч производств и отбросила нас далеко назад. Ведь более провокационную идею в условиях войны трудно предложить, потому что в такой ситуации все ведут концентрацию производства, берут в свои руки рычаги управления.
Не решив эту задачу, мы не обеспечим победу, а значит, породим внутри страны те процессы и проблемы, которые в 1990-е годы уже привели страну к катастрофе.
Казалось бы, для того чтобы производство работало, надо иметь ресурсы, деньги, у нас монетизация 55 процентов, а ключевую ставку ЦБ довёл до 21 процента. В результате за два месяца на «Ростсельмаше» не продали ни одного трактора и комбайна.
Аналогичная картина складывается на Кировском заводе. Хотя предприятие воссоздано заново, имеет прекрасные результаты работы, и, тем не менее, дали заводу под дых, чтобы он задохнулся.
Казалось бы, надо развивать народовластие, сплачивать людей, укреплять Советы. Но вносится закон, по которому ликвидируется вся низовая система управления страны, в данном случае — местные Советы. А без этого ни Русский мир, ни наша культура, ни страна существовать не могут. На наших гигантских просторах, где собраны 190 народов и народностей, все мировые религии, невозможно решить проблемы без коллективного их обсуждения и учёта языков, культуры, верований, настроений. Ликвидируют Советы и поставят очередного упыря. А тот подберёт под себя такую же команду…
У нас, наверное, уже сотни бывших губернаторов, мэров, которых за последнее время посадили за решётку. А если у руля жулик, он расставляет вокруг себя таких же. То есть это подрыв нормального управления в стране. И на этом фоне вкатывают ещё закон, который вводит электронное голосование.
Такой практикой мир занимался с начала ХХI века. Опробовали её и в Америке, и в Англии, и в Германии... Все пришли к выводу: первое — ненадёжно; второе — дороже, чем бюллетени; третье — можно сфальшивить; четвёртое — фактически отодвигаются избирательные комиссии и партийный контроль — его попросту нет. Администраторы, программисты, ещё пара чиновников могут дать вам заданный результат.
Что это означает? А то, что завтра соберут компашку, заплатят деньги и нарисуют тот результат, от которого вы в ужас придёте. И ничего не проверишь. Это прямой путь к бунту и массовым беспорядкам.
Я ходил, объяснял и в столичной мэрии, и в президентском кабинете. Сказал: это невозможно, это глупо и абсолютно неправильно…
Они начинали с московских выборов, затем использовали «электронку» в ходе обсуждения Конституции, потом на выборах президентских.
При нынешней системе, когда вы не имеете в кармане отечественного телефона и своей программной продукции, вам могут из-за рубежа завтра всё перечеркнуть и повлиять так на результаты, от чего вы за голову возьмётесь.
И тем не менее Клишас и Крашенинников продавливают эту систему. Я много раз выступал по этому поводу с трибуны Госдумы. Они головкой машут, кивают и… продолжают толкать в закон эту абсолютно уродливую ненадёжную систему, которая стране несвойственна, не принесёт она радости и стабильности нашей державе.
Как-то Николай Коломейцев правильно сказал, что есть два способа решить проблему: или бюллетенем — я за бюллетени — или булыжником и пистолетом. Других способов никто в мире не знает.
И вот когда подрывают то, на чём, собственно говоря, зиждется стабильность внутри страны, доверие к этому институту, отодвигают партии, разрушают политическую систему, отдают её на откуп людям, не избранным, никому не известным и в принципе вполне продажным — тут уж становится не по себе.
И делается это в условиях войны!.. «Пятая колонна» продолжается.
Я эту «колонну» видел в 1990-е годы и потому так жёстко реагирую. Мне тогда говорили, что КПСС неправильно поступает. Я отвечал: давайте ремонтировать. Но они пришли и всё сломали. Мне объясняли, что государственная собственность не очень эффективна. После этого ввели на предприятиях кооперативы, превратили их в стиральные машины для отмывки денег, повязав воровством многих, включая директоров и главных инженеров.
Помню, мне объясняли, что единая страна — это плохо. Я им сказал: если порвёте связи, то будете тонуть в одиночку. И сейчас стонем все подряд.
Когда сломали страну и расстреляли Советскую власть, посадили править Ельцина, Чубайса, Гайдара и подобных, которые под диктовку церэушников продали народную собственность меньше чем за 3 процента реальной её стоимости. В Думе лежат все эти документы.
Комиссия Илюхина по импичменту Ельцина абсолютно всё доказала. Эти 22 тома лежат. Но их не показывают, ничего общественности не известно. Там подробно рассказано, как происходила эта трагедия. Зачем её повторять? И я считаю, что запалом является вот этот закон, который вводит электронное голосование, бесконтрольное со стороны общественности, партий и даже избирательных комиссий. С этим согласиться категорически невозможно.
Поэтому мы и собрали этот «круглый стол» в надежде, что ещё раз коллективно выработаем точку зрения и будем доказывать на всех этажах власти, что так нельзя ремонтировать политическую систему. Она в данном случае может быть снова развалена, а в результате приведёт страну к дестабилизации.
В условиях войны, на мой взгляд, это преступление.
ДЭГ — система безответственности
Юрий СИНЕЛЬЩИКОВ,
первый заместитель
председателя комитета Госдумы по государственному
строительству
и законодательству
(фракция КПРФ):
— Если говорить о нашей избирательной системе, то правонарушаемость и преступность в этой сфере обладают очень высокой латентностью. Я не раз выезжал в ходе выборов на места, не раз сам за руку ловил мошенников в этой сфере. Но, увы, очень редко всё завершалось уголовными делами. У нас самым таким ярким примером и высшей точкой чиновничьего произвола за последние 10—15 лет стали выборы в Приморье.
Там, напомню, в сентябре 2018 года, когда выбирали губернатора края, проходило повторное голосование. Баллотировались кандидаты от КПРФ и партии «Единая Россия». И тогда наша группа депутатов-коммунистов выехала на место для того, чтобы понаблюдать за происходящим и оказать какую-то методическую помощь нашим товарищам в обеспечении законности.
Творившееся там стало предметом рассмотрения избирательных комиссий различного уровня и даже Центральной избирательной комиссии. В постановлении Центризбиркома от 19 сентября 2018 года отмечено, что в ряде случаев, преимущество на завершающем этапе, имело место серьёзное нарушение законодательства о выборах.
Избирательная комиссия Приморского края тогда результаты выборов признала недействительными, а правоохранительные органы получили множество заявлений граждан с требованием привлечения виновных к уголовной ответственности.
А затем за подписью Геннадия Андреевича Зюганова пошли обращения в адрес всех правоохранительных органов, в адрес президента. Но ничего так и не сдвинулось. Не только не было возбуждено уголовное дело, но даже обращения не приняли к рассмотрению в порядке, установленном в статье 109 Уголовно-процессуального кодекса. Это крайнее безобразие.
Ещё в 1980—1990-х годах я, будучи прокурором района, арестовывал сотрудников органов внутренних дел. Их за такие вещи отправляли в места лишения свободы. Здесь же вообще никакой реакции на уровне Следственного комитета: всё замечательно.
Раньше работа правоохранителей была результативнее. А посмотрите, что сейчас у нас на выходе в судах. Один приговор за фальсификацию избирательных документов на всю страну за 2023 год. Причём без лишения свободы. По фальсификации итогов голосования лишь пять приговоров. Так скоро дойдём до нуля. И вот почему.
ДЭГ поможет укрывать такие преступления от учёта, и плодить их можно будет запросто. Ведь на прошлых выборах мы ничего так и не выявили. Потому что обнаружить нарушения в ДЭГ невозможно. Нельзя установить подлинность избирателей. Система не защищена. Где и кто проголосовал — установить сложно.
Есть также риск социального принуждения. К примеру, начальник подошёл к подчинённому и сказал: давай проголосуй вот за того-то. И в присутствии меня. А сложность устройства самой системы создаёт риск того, что внутри неё могут осуществляться манипуляции с голосами избирателей. Есть и угроза иностранного вмешательства, потому что наши телефоны, с помощью которых голосуем, сделаны за рубежом. Значит, через них можно войти в систему.
Словом, ДЭГ — это система безответственности. В чём она проявляется?
Во-первых, выявить лиц, манипулирующих этой системой, совершенно невозможно, потому что избирательные комиссии получают от операторов протокол, никем не подписанный, где не значатся ни фамилии, ни серии и номера машин, на которых эта работа велась. Пустая бумажка — и всё.
Во-вторых, те лица, которые эту работу осуществляют, не являются субъектами Уголовного кодекса. Обращаю внимание, что статья 142 предполагает уголовную ответственность членов избирательной комиссии, уполномоченных представителей избирательного объединения, уполномоченных групп избирателей и кандидатов. Вот и всё. Таким образом, система безответственности создана.
Никто ни в «Единой России», ни в правительстве, ни во власти, ни в Центризбиркоме совершенно не задумывается о том, как же сделать эту систему управляемой, как обеспечить ответственность. Ведь у нас не первобытно-общинное общество, где всё на честном слове строилось. У нас государство, а в государстве должна быть ответственность, тем более там, где решается вопрос о власти.
Когда повсеместно будет введена система ДЭГ, то на всё можно будет плюнуть и махнуть рукой, ибо тогда, по существу, никакого голосования уже может и не быть.
Чей же шрифт у протокола?
Виктор ТОЛСТОГУЗОВ,
специалист по электронным
системам подсчёта голосов
(МГТУ имени Баумана):
— Избирательная система является ключевым механизмом обратной связи населения и органов власти. В случае нарушения её работы страна переходит в неуправляемое движение.
Работу избирательной системы в России обеспечивают 100 тысяч избирательных участков. Чем больше за голосованием наблюдает глаз, тем защищённее избирательный процесс и больше доверия к итогам голосования.
Чтобы повысить достоверность результатов подсчёта голосов, на избирательных участках могут использоваться различные электронные устройства, которые позволяют избирательным комиссиям получать дополнительный, независимый результат подсчёта. Совпадение результатов машинного и ручного подсчёта голосов даёт всем уверенность в достоверности итогов голосования.
Однако с внедрением дистанционного электронного голосования условия наблюдения за ходом выборов катастрофически ухудшились. Участники ДЭГ голосуют в неизвестном месте, и члены избирательных комиссий, наблюдатели лишены возможности следить за важнейшими процедурами голосования. На таких участках избирательным комиссиям отведена лишь роль брать ответственность за подготовленный неизвестными лицами результат голосования.
В системе дистанционного электронного голосования есть фундаментальные проблемы. При проведении интернет-голосования наблюдателям невозможно убедиться в том, что все избиратели действительно голосуют лично, что выданный им бюллетень не был подменён. Невозможно убедиться, что в месте, где голосует избиратель, не оказывается на него давление, не проводится запрещённая в этот день агитация. Также невозможно понять, соблюдается ли тайна голосования.
И самое главное: проверка интернет-голосования требует обладания специальными техническими знаниями, наличия сложного оборудования, наконец, свободного времени… У многих ли, скажите, найдётся всё это?
Дополнительно у нас в России введены искусственные огра-ничения, которых можно было бы избежать. При проведении ДЭГ применяются незащищённые устройства, с помощью которых голосуют избиратели. Процедуры обязательной проверки избирателем своего голоса нет. Сертификаты на систему ДЭГ засекречены. Доступ наблюдателей к оборудованию закрыт. Состав ДЭГ обществу также неизвестен. Документация на системы ДЭГ не опубликована.
В результате подключения системы ДЭГ к интернету у хакеров всего мира появляются неограниченные возможности вмешательства в наши выборы. Если у бумажного бюллетеня на обратной стороне мы видим чистый лист, то обратная сторона электронного бюллетеня представляет собой код. Можно подменить числа, данные, сам код и в итоге незаметно изменить результат голосования.
Покажу слайд, на котором видно вмешательство хакеров в нашу избирательную систему на выборах президента: после начала сетевой атаки в московском часовом поясе количество не вернувшихся от избирателей бюллетеней значительно больше, чем в регионах восточного часового пояса, а также в Москве. И причём различия эти серьёзные.
Оказалось также, что на выборах президента в протоколе об итогах ДЭГ число избирателей на 211 тысяч больше, чем в данных, предоставленных наблюдателями. А на выборах в 2023 году данные с бюллетенями были подменены по всей стране. Но самое интересное: оказалось, что ни исходные данные, ни подменённый комплект файлов не соответствуют итоговому протоколу.
Все эти доказательства были представлены в суде, однако ответчик в лице ТИК ДЭГ отказался принимать эти доказательства. По непонятным основаниям суды отказали в удовлетворении иска, несмотря на то, что предоставленные доказательства не были опровергнуты.
Удивляет здесь и определение суда. Оказывается, порядок не предусматривает опубликова-ние документов, подтверждающих соответствие программных средств, используемых при проведении ДЭГ. То есть ни наблюдатели, ни члены комиссии не имеют возможности удостовериться, что используемая система действительно та, которая была сертифицирована, — получается, что можно использовать любую систему.
На выборах в 2024 году оказалось: среди файлов есть данные, которые свидетельствует о том, что избиратели заранее проголосовали, и эти данные попали в результаты, которые предоставлялись наблюдателям. Однако истцы, обратившись с этими доказательствами в суд, не получили каких-либо ответов.
В Москве ДЭГ сделали фактически обязательным. Для этого на каждом избирательном участке установили терминалы для электронного голосования, которые содержат массу недочётов и уязвимостей. Например, там отсутствует самый главный конструктивный элемент — это бумажная лента, по которой раньше избиратель обязательно проверял результат. Она, по сути, была полным эквивалентом бумажного бюллетеня. На ней подписывались члены комиссии и ставили печать. По этой ленте можно было пересчитать голоса. Однако в КЭГ (комплекс для электронного голосования) московского образца такой функции нет. Она исчезла в прошлом году.
На выборах в Московскую городскую думу также многие избиратели неожиданно узнавали, что они уже числятся как проголосовавшие.
Есть уязвимость также и в других системах, например в системах типа КОИБ. Она заключается в том, что протокол, который печатает машина, не содержит информации о том, какая именно машина посчитала голоса. Таким образом, протоколы могут легко подменяться.
И результата ждать долго не пришлось. Например, на выборах в Приморье наблюдатели получили протокол с несоответствующим КОИБу шрифтом.
Суверенитет под угрозой
Сергей ОБУХОВ,
заместитель председателя
комитета Госдумы по развитию гражданского общества
(фракция КПРФ):
— Внесённый в Госдуму законопроект «О внесении отдельных изменений в законодательство по вопросам совершенствования избирательного законодательства» де-факто даёт возможность отменять по московскому примеру голосование бумажными бюллетенями.
По мнению представителей ряда политических партий, авторитетных технических специалистов, электоральных юристов, законопроект закладывает основу для дальнейшего внедрения в избирательный процесс непрозрачных и недоступных для проверок избирателями, наблюдателями, кандидатами и членами избирательных комиссий устройств и систем для подсчёта голосов, что даёт обществу основание для сомнения в легитимности избранных органов государственной власти. Установленные процедуры электронного голосования не соответствуют принципам избирательного права.
Приведу слова из документа Центральной избирательной комиссии Узбекистана, которая приняла по поводу электронного голосования, скажем так, убийственное для нашей системы заключение. Цитирую: «Изучив мировую практику до сегодняшнего дня, мы можем с уверенностью сказать одно: программы, которые гарантировали бы защиту электронного способа голосования и организацию голосования без раскрытия личных данных, разработаны не на достаточном уровне». Так заявил председатель ЦИК Республики Узбекистан господин Низамходжаев.
По итогам «круглых столов» и дискуссий в Государственной думе мы установили то, что не опровергается нашими оппонентами.
Первое — угроза тайны голосования. Нам не представили никаких доказательств защиты данных от перехвата и манипуляций.
Второе — отсутствие прозрачности и контроля. Нет механизма проверки операторов, будь это Департамент информационных технологий московской мэрии, будь это Ростелеком, формирующий протоколы без подписей. Наблюдатели не могут проверить корректность подсчёта голосов, потому что для этого требуются специальные технические знания.
Ещё вывод — уязвимость перед внешним вмешательством, использование иностранного программного обеспечения и устройств, не сертифицированных в ФСБ СТЭК. Здесь Геннадий Андреевич правильно отметил, что у нас нет ни своего смартфона, ни своих соответствующих электронных систем. И вот пример — потеря 85 тысяч бюллетеней в 2024 году из-за внешнего вмешательства.
Замена бумажного голосования разрушает доверие к процедуре. Что из себя представляли выборы в Москве в прошлом году? Это охранники с собаками, пустые участки и ящики, зевающие члены избирательной комиссии... И это называется «праздник торжества демократии и народовластия»?
Публичный ритуал голосования и делегирования полномочий от гражданина представителям власти — это основа политической культуры. Иначе ставится под сомнение легитимность. Мы за традиционность в деле назначения гражданином своих представителей власти.
Требуется закрепить в законодательстве обязательность бумажного бюллетеня, а также ввести уголовную ответственность не только для членов избиркомов, но и для технических специалистов за манипуляции с различными формами электронного голосования. Необходимо опубликовать исходный код ДЭГ и провести независимый аудит.
Без этого нынешняя система ДЭГ является инструментом не демократии, а контроля. Нынешняя версия законопроекта и ситуация с использованием электронного голосования не гарантирует реального отражения волеизъявления граждан. Всё это угроза суверенитету страны.
По плану разрушения страны?
Георгий КАМНЕВ,
заместитель председателя
комитета Госдумы
по контролю (фракция КПРФ):
— Законопроект, поступивший в Государственную думу, подразумевает внесение изменений в несколько действующих законов, а именно: «О политических партиях», «Об основных гарантиях избирательных прав», «О государственной автоматизированной системе «Выборы», «О выборах депутатов Государственной думы».
Хотел бы обратить ваше внимание на те изменения, которые предлагается внести в Закон «О политических партиях». Они связаны с тем, что теперь избирательные комиссии могут приходить на публичные и закрытые мероприятия политических партий, например на съезд или конференцию, где обсуждаются программа кандидатов, тактика и стратегия ведения избирательной кампании. И не только приходить, но и вести там фото- и видеосъёмку.
На наш взгляд, это прямое вмешательство в деятельность политической партии. Оно совершенно неконституционное.
Предыдущие изменения были связаны с тем, что избирательные комиссии могут запрашивать у политической партии любые документы, относящиеся к выдвижению кандидата. Это позиция закона трактуется максимально широко.
То есть мы у вас запросим такую кучу документов, которую вы, может быть, даже и не в состоянии будете предоставить. Ведь перечень таких документов отсутствует. А если их не предоставить, то кандидат или же весь список кандидатов могут быть сняты с выборов. Абсолютный произвол!
И вот в продолжение этой тенденции теперь будут вести видеосъёмку. Авторы законопроекта так и не пояснили, с чем же связана необходимость фиксировать на фото и видео внутренние заседания политических партий. Мы хотим знать, что у вас там происходит?
Ещё одна особенность заключается в том, что у такой видеозаписи и фотосъёмки нет никакого статуса. То есть это не документ для внутреннего пользования. Сегодня пришли с камерой на конференцию или съезд партии, засняли, а завтра это всё окажется в интернете и никто не понесёт никакого наказания.
Мы выступаем категорически против таких изменений. Это прямое нарушение прав политических партий и их кандидатов.
Блок изменений вносится также в закон «Об основных гарантиях избирательных прав», и он связан как раз с вопросом электронного голосования. В чём суть? Суть в том, что важнейший вопрос о применении электронного голосования решается не Государственной думой, не президентом, не губернаторами, не законодательными собраниями регионов, а избиркомом... Более того, процедура проведения электронного голосования писана не в законе, она регулируется внутренними документами избирательных комиссий.
Порядок такого голосования и утверждения его итогов регулируется исключительно внутренними документами ЦИК либо региональной избирательной комиссией. В Центризбиркоме, например, 15 человек, то есть получается, что всего 8 человек имеют право принять решение, которое, по сути, может быть для страны судьбоносным. На наш взгляд, это тоже совершенно неконституционно, когда такие важные вопросы решают люди, у которых нет соответствующих полномочий, переданных им от избирателей.
Следующий блок вопросов — это внесение изменений в Закон «О государственной автоматизированной системе «Выборы».
Теперь системный администратор — это не только специалист, который работает в избирательной комиссии, но это и человек, обеспечивающий эксплуатацию комплекса средств автоматизации в учреждениях и организациях, созданных для обеспечения деятельности ЦИК. Работники этих организаций получают доступ к данным ГАС «Выборы». Таким образом, теряется абсолютный контроль над этим процессом.
Всё это кажется очень странным и напоминает идеальный план по захвату власти и разрушению страны. Поэтому, видимо, будет уместно подготовить обращение в Конституционный суд с вопросом: является ли возможность контроля и возможность верификации, то есть проверки результатов голосования, обязательными условиями легитимности выборов?
Отрицательного ответа на этот вопрос не может быть в принципе. Если Конституционный суд ответит «да», тогда нужно будет раскрывать всё, в том числе и технические данные, связанные с проведением электронного голосования.
Удержаться во власти любыми способами
Николай КОЛОМЕЙЦЕВ,
первый заместитель
руководителя фракции КПРФ
в Госдуме:
— Если посмотреть на мировую практику, то, скажем, в ныне недружественных нам Германии и Франции выборы проводит министр внутренних дел под клятвой. У них незаконное вмешательство в этот процесс является наиболее серьёзным преступлением, квалифицируется как захват власти и карается лишением свободы от 20 лет и выше. И, наверное, это правильно.
Посмотрите, что происходит у нас. Я один из депутатов, «поймавший» во время выборов «левые» бюллетени. Они обнаружились на 184 участках!
Проблема в том, что у нас избирательная комиссия вместо независимого арбитра, который обязан организовывать выборы, сегодня превратилась в субъект, диктующий, кому быть во власти, а кому не быть, что в принципе является в корне неправильным.
Как формируется комиссия? Её члены — они кто? Они разве в законе значатся? А ведь в принципе они организуют все выборы. Если вы участвуете в выборах, то обращаетесь в территориальную избирательную комиссию, которая, как правило, находится в администрации района. Сначала председатели комиссий незаконно встраиваются в систему ГАС «Выборы», где можно результаты кандидатов поменять местами, и никто никогда ничего не узнает. Ведь доступ в систему запрещён всем. А ГАС «Выборы» отвечает за фальсификацию выборов? В законе на этот счёт тоже нет ни одного слова.
Геннадий Андреевич правильно сказал о технологическом суверенитете. Мы же пока так и не восстановили свою «силиконовую долину» — Зеленоград, который был лидером в электронике. Кстати, по данным на 1990 год, 25 процентов всех электронных устройств производилось в Советском Союзе. Сегодня же мы с вами в этом плане абсолютные аутсайдеры.
А что значит в данной ситуации интернет? Наша страна раскинулась на 11 часовых поясах. И разве везде у нас Сеть устойчива? Несмотря на указы 2012 года, обязавшие правительство довести широкополосный интернет до всех школ, он разве есть там? И вообще, кто им управляет?
С нашей точки зрения, правящая группировка в этом случае с выборами просто желает сохранить власть любыми способами.
У нас в городах-миллионниках и областных центрах голосовать «живьём» ходят не больше 7 процентов. Получается, что легитимность власти они и определяют. А 93 оставшихся процента под воздействием соцсетей, иноагентов могут «взбудоражиться» в любой момент… Неужели этого и добиваются те, кто протаскивает такие законы?
Наверное, любой правитель обязан заручаться поддержкой граждан, особенно в условиях войны. А в данной ситуации получается, что, мол, мы и без вас всё сделаем, а вы там сидите и «не чирикайте».
С нашей точки зрения, авторы законопроекта и Центральная избирательная комиссия пытаются создать возможность для узурпирования власти. По-другому это не квалифицируется.
Мы обязаны понимать, что политические партии в любой нормальной стране должны доминировать при формировании комиссий и обеспечивать контроль. А те 15 изменений в избирательное законодательство, которые за последние восемь лет проведены, фактически демонтировали институты контроля.
ЦИК в своё время потратил 57 миллиардов рублей на установку веб-камер на всех участках. Помните? Где они, эти веб-камеры? Кто знает их судьбу?
Нужно обеспечить доступ избирателя к бюллетеню и к урне. Считаем также, что выборы должны проходить в один день, они должны быть личными и публичными. И должна быть введена уголовная ответственность всех принимающих участие в организации избирательного процесса. А наказание за выборные махинации — не менее 15 лет тюрьмы.
Уверяю, что стоит одного к ответственности привлечь и показать всей стране, это сразу отобьёт охоту фальсифицировать. У нас в этом плане буквально феодальный строй, когда руководители коммерческих структур, главы администраций нагло принуждают людей к голосованию за определённого кандидата. Это разве не вмешательство в выборы, когда в законе написано: запрещается принуждение к голосованию? Есть на это уголовная статья. Но в нынешних условиях безработицы разве кто-то восстанет против своего «князя»?
А ведь в разработанном КПРФ проекте избирательного Кодекса все эти вопросы в принципе решены. Два с половиной миллиона юристов выступили в его поддержку!
Кивни телевизору — и порядок
Павел ТАРАСОВ,
секретарь Московского
горкома КПРФ:
— Когда наблюдатели задают вопрос, откуда вообще взялся протокол с итогами электронного голосования, то нам говорят: вы должны поверить избиркому. А как можно верить тем людям, когда у нас большая часть преступлений по фальсификации выборов совершается руками избиркомов?
Допустим, мы про это забыли, сформировали воображаемую избирательную комиссию только из членов КПРФ, которые не станут фальсифицировать выборы. Но даже в этом случае избирком не участвует в формировании протокола результатов голосования. Ему просто приносят готовую бумажку на подпись. Ни одну цифру избирком проверить в ней не может.
Как только мы начинаем с этим разбираться, нам говорят: вы же должны верить разработчикам специального программного обеспечения. Тут сразу два вопроса: кто они, эти разработчики, и почему мы им должны верить, если даже исходный код программного обеспечения не опубликован? Увы, вопросы так и висят в воздухе.
Из этого следует полное отсутствие контроля за подсчётом голосов и списками избирателей. То есть две ключевые вещи контроля у нас украдены.
А самая главная проблема в том, что нельзя проверить источник транзакции в блокчейне. Мы не можем проследить, какие транзакции прошли от избирательного участка, какие из системы ДЭГ, которые поступают с авторизацией через Госуслуги, — всё это при дистанционном электронном голосовании не отслеживаемо в принципе.
Ну и такой характерный пример. Мы по косвенным признакам иногда можем следить за масштабными фальсификациями выборов.
Поделюсь опытом, который у меня был на прошедших выборах, когда в общественном штабе по наблюдению за голосованием демонстрировали прекрасную картинку, как замечательно ведутся электронные выборы. С самого утра заработали принтеры, печатающие бумажный след хода электронного голосования и голосования в больших урнах.
К 11 часам по официальным результатам проголосовало больше 800 тысяч человек. А я вижу, что в этих урнах от силы лишь по паре листочков. И причём далеко не в каждой. Всего же было 84 урны. Если считать по 100 записей на листе, как они заявляли, то должно было быть 8 тысяч таких листов. Фактически же их количество было на два порядка меньше. То есть разница получалась стократная между декларируемым числом якобы проголосовавших и тем, что было зафиксировано бумажным следом.
Вариантов тут два: либо этот бумажный след не имеет никакого отношения к реальному голосованию, то есть просто для декоративного эффекта какие-то бумажки печатаются, либо были многократно завышены результаты голосования.
И это в столице, где обычно самое острое внимание к выборам. Как оно будет проходить в регионах, думаю, примерно понятно.
Ну и принципиальная проблема — выбор между тайной голосования и проверяемостью данных. При электронном голосовании эти два требования совместить невозможно.
…Несколько лет назад слышал такую шутку, что, мол, не ходи на выборы, просто кивни телевизору и, собственно, этого уже достаточно для того, чтобы узнали твоё волеизъявление. Система ДЭГ — это почти то же самое. До кивания телевизору в прямом смысле остаётся только один шаг.
Пока без доверия
Алексей КУРИННЫЙ,
заместитель председателя
комитета Госдумы по охране
здоровья (фракция КПРФ):
— Самое главное для государства — это доверие граждан. И его непросто завоевать. Если выборы перестают быть честными, свободными, то и доверия никакого к этой власти не будет.
Понятно, что правящий класс или правящая группировка каким-то образом на некоторое время законсервируются во власти, но это абсолютно точно приведёт к деградации страны в целом. Потому что настоящие выборы — это ответственность, это смена власти, это конкуренция, это прогресс, это отбор лучших людей и лучшей политической и экономической системы.
Если выборная система не станет прозрачной и будет постоянно контролируемой, а именно к этому мы идём, то говорить о России с передовой экономикой и технологиями не приходится. Именно на уровне политической конкуренции и возникает всё остальное, что позволяет стране быть современной и развиваться дальше. Консервируя эти процессы, мы останавливаемся в развитии.
Если взять столицу, которая наиболее продвинута с точки зрения использования этих серверов, то 36 процентов москвичей не доверяют электронному голосованию. И это определённый сигнал.
А если взять технологию, то даже председатель ЦИК Э.А. Памфилова сегодня процесс выборов не контролирует. Она — свадебная генеральша, которой просто поручают зачитывать какие-то цифры, и не более того. Результат делают технические специалисты, которых мы с вами даже не видим.
Создайте комиссию из представителей партий, которые участвуют в выборах, поставьте этот аппарат и покажите, что он работает правильно. Пускай эта комиссия участвует в проверке комплексов, если, не дай бог, они будут внедрены по всей стране. Вот тогда будет хоть какой-то вариант. А сегодня никакого доверия к этой системе нет.
Напомню, что наша страна — вторая по случаям утечки информации. Потому вероятность внесения в результаты голосования правки извне очень большая.
Думаю, что нам сегодня в обязательном порядке надо дать Государственной думе рекомендацию отклонить этот законопроект до устранения существующих рисков. Так сделал практически весь остальной мир.
Сегодня в России, к большому сожалению, фальсификация приобрела массовый характер. А последние действия по корректировке выборного законодательства направлены как раз на то, чтобы снизить контроль. Тогда фальсифицировать выборы будет проще.
У них там крепкие ребята
Анжелика ГЛАЗКОВА,
член комитета Госдумы
по государственному
строительству
(фракция КПРФ):
— Я была в Центральной избирательной комиссии. Там в документах понять ничего невозможно — всё «для служебного пользования», они засекречены. От кого? От нас с вами засекречены, от избирателей.
По поводу прозрачности. В 2021 году я пришла к дверям ТИК ДЭГ и сказала: пустите меня, я имею на это законное право. Но там стояла толпа ребят в спортивных костюмах, без каких-либо опознавательных знаков, и даже полиция не могла тогда мне помочь. Только и слышала, как говорили в трубку телефона: никого не пускать. Так что в московский ТИК ДЭГ пройти так и не удалось.
Кстати, пришла я тогда с айтишником. Он сказал, что здесь простой человек ничего не поймёт. Значит, сделайте так, чтобы мы эту систему поняли. Объясните на пальцах, как мы можем голоса посчитать. Обучите — и мы будем это делать.
Наша фракция, конечно же, выступает против ДЭГ. Считаем, что должны остаться бумажные бюллетени и гражданин вправе сам определять, как он будет голосовать: либо бумажным бюллетенем, либо электронно.
…До наглости невероятной
Владимир РОДИН,
депутат Госдумы VI созыва
(фракция КПРФ):
— У нас в местном отделении КПРФ состоит Рябцев — выдающийся специалист, лауреат Государственной и Ленинской премий, автор программного продукта зенитно-ракетного комплекса С-300.
Он много раз участвовал в выборах. И когда появились КОИБы, мы вместе с ним потребовали представить нам сертификат на программный продукт. Юрий Степанович утверждал, что там должен быть многозначный цифровой код, при введении которого можно установить, а было ли несанкционированное вмешательство в программу.
И что на наш запрос нам предоставили? Показали сертификат на ящик-накопитель. В этой бумаге говорилось, что он изготовлен из такого-то металла, что ящик пожаробезопасен и тому подобное.
Я привёл этот пример, желая сначала вызвать у вас улыбку: запрашиваешь одно, а тебе отвечают чем-то совершенно не имеющим отношения к делу. И эта практика не только сохранилась, она усовершенствовалась… до наглости невероятной.
Например, я участник всех проводимых в Москве с начала 1990-х годов выборных кампаний. Был и наблюдателем, и членом избирательной комиссии с совещательным голосом.
Помню, два года назад в 20 часов на участке завершается голосование. На сам участок пришли 10 процентов от списка голосующих. Все они проголосовали, расписавшись на цифровом экранчике. Время голосования закончилось, и председатель комиссии говорит: сейчас сформируем протокол.
Казалось бы, сейчас быстренько всё подсчитают. Но тут вдруг поступает секретарю комиссии команда из территориальной комиссии: стоп! Ни в коем случае! А почему, если всё электронно и, значит, быстро?.. Итог разрешили подвести и напечатать, знаете когда? В пять утра! Подобным было и следующее голосование, когда с итогом возились до часа ночи.
Подозрения в том, что именно эти ночные часы дают возможность поменять результаты, очень велики. Комиссия должна плотно взаимодействовать с автором программного продукта, что позволило бы контролировать ход голосования на любом этапе.
Для удобства фальсификатора
Денис ПАРФЁНОВ,
член комитета Госдумы
по бюджету и налогам
(фракция КПРФ):
— Именно на Москве ставят самые гнусные электоральные эксперименты, а затем распространяют эту практику на всё большее число регионов. И только для того, чтобы электронное голосование, уверенно шагая по стране, обеспечивало бы правящей верхушке нужный результат.
Этот законопроект, как и прежние законодательные решения по этой теме, содержит в себе неустранимые риски, которые способны уничтожить остатки демократического волеизъявления.
Самое главное — это отсутствие эквивалентности процедур. При голосовании традиционным способом бумажный бюллетень, начиная от момента его производства в типографии и до его погашения, можно чётко отследить. При необходимости каждый этап подлежит фиксации, а бюллетени — пересчёту.
Никакой аналогичной процедуры при электронном голосовании, конечно же, не существует. Причём даже для технических специалистов, которые приходят, чтобы ознакомиться с этой системой. Их просто к ней не допускают. Таким образом, достоверность сознательно приносится властями в жертву ради мнимого удобства. Только вот, видимо, речь идёт всё-таки не об удобстве для избирателя, а об удобстве для фальсификатора.
Все ключевые участники избирательного процесса — избиратели, партии, кандидаты, комиссии, наблюдатели — никто не имеет возможности заглянуть в систему и убедиться в достоверности её работы. Не верю, что два программиста и три спецслужбиста выдадут объективный результат, а не тот, который нужен их заказчику.
Я тот самый депутат, который не смог получить информацию о том, каков же всё-таки машинный код этой системы. Делал пять запросов в Центризбирком, шесть — в Департамент информационных технологий правительства Москвы. Там стоят насмерть и эту информацию не дают.
Правда, в Центризбиркоме в конце концов всё-таки сказали: хорошо, приходите к нам, но без средств записи и копирования и изучайте наши бумаги. По моим прикидкам, там этих бумаг должно было быть кубометра два! Как их изучать лишь своими глазами? Понятное дело, что это чистой воды издевательство.
На прошедших в Москве выборах избирателей, пытавшихся добиться получения положенного по закону бумажного бюллетеня, фактически заставляли унижаться перед избирательными комиссиями. Тех, кто требовал бюллетень, отговаривали, заставляли поверить в то, что он им якобы не положен.
Всё это для того, чтобы у людей отбить желание голосовать традиционно. Многие, чертыхаясь просто уходили, махнув рукой на такие выборы.
Предложенный законопроект, конечно же, надо отклонить. Вместо него — усилить меры контроля, вернуть институт членов участковых избирательных комиссий с совещательным голосом, отменить многодневное голосование, поставить под строгий контроль голосование на дому. И, конечно же, принять разработанный КПРФ избирательный кодекс.
Подпиши — и будь честным
Ирина ЩЕРБАКОВА,
ветеран труда:
— Не раз я была и членом избирательной комиссии, и наблюдателем. Всё это безобразие, о котором здесь говорили, подтверждаю.
Мы ловили людей на вбросах бюллетеней, вызывали полицию, когда срывали выборную агитацию, писали заявления в ТИК на неправомерные действия председателя и секретаря избирательной комиссии в связи с тем, что они уехали в ТИК, не заполнив лист с подведением итогов голосования.
Не раз случалось и такое: когда мы должны были собраться, чтобы подвести итоги, председатель не давал никаких сведений, которые он обязан по закону наблюдателям и членам избирательной комиссии предоставить. А происходило это в Москве, у нас в Конькове.
В районной управе, похоже, считают возможным «влезать» в выборы. Чиновники приходили на избирательные участки, давали «ценные указания» по телефону. И всё это в столице нашей Родины, которая должна подавать пример!
Господин Нестеров (начальник Управления организационно-методического и экспертно-аналитического обеспечения аппарата ЦИК России. — Ред.) рассказывал, как всё хорошо и прекрасно на выборах. Это не так. Либо вы, уважаемый, ловчите, либо не в курсе дел.
Закон должен быть продуманным, чтобы избирателям было удобно делать свой выбор. Всё должно быть понятно людям.
Из суда — под впечатлением
Александр ПОТАПОВ,
депутат Госдумы VI созыва
(фракция КПРФ):
— Я был членом участковых, территориальных, окружных комиссий, был даже членом Мосгоризбиркома.
Впервые с ДЭГ столкнулся в 2021 году. Подавал иск в суд, показывая конкретно, что нарушается, когда действует ДЭГ. Но в судебных ответах говорилось, что я просто-напросто что-то путаю…
Большие впечатления были и ото всех тех судов, в которых участвовал Виктор Толстогузов — профессиональный специалист по разработке систем голосования, автор многих научных статей.
В 2023 году он в судебном иске предъявил доказательства подмены файлов на выборах губернатора Московской области и предоставил два официальных комплекта файловых выгрузок, в которых данные отличались. Там речь шла о десятках тысяч голосов. Но представители ТИК ДЭГ так и не пояснили, почему и кем файлы были подменены.
В результате оказалось, что итоги голосования по выборам губернатора не соответствуют данным как оригинальных, так и подменённых файлов. Этот факт был подтверждён на «круглом столе» в Центризбиркоме. И ЦИК признал подмену файлов.
Суд должен исследовать все материалы, факты и доводы, но этого не делает. Почему он не выполняет свою самую основную функцию — исследовать вопрос и дать ответ по существу? А ведь общество должно получить эти ответы.
На последних выборах президента страны Виктор Толстогузов был наблюдателем от кандидата КПРФ Николая Харитонова. И в ходе этой кампании тоже сделал целый ряд удивительных открытий… Например, узнал, что голоса десятков тысяч избирателей, заполнивших электронные бюллетени, почему-то не были учтены.
Практика противоправная
Николай ГЕРАЩЕНКО,
заместитель руководителя
Юридической службы ЦК КПРФ,
член Московской городской
избирательной комиссии:
— Переломной точкой в вопросе применения ДЭГ в столице явились выборы депутатов Государственной думы в 2021 году. Именно результаты этой избирательной кампании в полной мере продемонстрировали несовершенство ДЭГ как с технической, так и с юридической стороны.
Стало очевидным, что применение ДЭГ противоречит принципу прозрачности, открытости, гласности избирательного процесса, поскольку сам принцип работы программно-технического комплекса ДЭГ делает невозможным надлежащий контроль за избирательным процессом, начиная с момента формирования списков зарегистрированных на ДЭГ избирателей и заканчивая моментом подсчёта голосов.
Опыт избирательной кампании 2021 года показал, что противоправная практика принуждения к голосованию посредством ДЭГ действительно существует. И к защите от неё наша избирательная система не готова. Фактически голосование было организовано не членами избирательной комиссии, а сотрудниками Департамента информационных технологий Москвы, что нарушает принцип невмешательства в деятельность избирательных комиссий.
На всё это обращала внимание не только КПРФ, потерявшая в результате ДЭГ значительное число мандатов, но и учёные и специалисты в сфере информационных технологий и права, а также общественность. В частности, юристами КПРФ в 2021 году было подготовлено 28 административных исковых заявлений об оспаривании итогов голосования, полученных с использованием ДЭГ.
Аналогичные иски подавались и не связанными с Компартией кандидатами, членами избирательных комиссий и избирателями. Однако при рассмотрении этих исков, поступивших от КПРФ, судами были отвергнуты все доводы заявителей. Не было удовлетворено ни одного ходатайства об истребовании доказательств, о привлечении технических специалистов, проведении судебной экспертизы.
Основной подход судов во всех подобных делах можно свести к одному: недостатки системы ДЭГ не имеют отношения к существу спора и на итоги голосования не влияют. Иными словами — нет смысла проверять, как ДЭГ в действительности функционирует. Достаточно якобы того, что есть в законе и в порядке применения ДЭГ. А там сказано, что нет оснований не доверять уполномоченным органам.
Допустим ли подобный формальный подход в вопросе, касающемся конституционных прав граждан? Очевидно, что нет. Однако Конституционный суд с таким выводом не согласен. В частности, в недавнем своём определении от 27 февраля 2025 года по жалобе Карасёва Дмитрия Евгеньевича Конституционный суд, признавая легитимность ДЭГ, указал на то, что в нормативно-правовых актах были предусмотрены положения, которые исключают возможность вмешательства в установление итогов дистанционного электронного голосования и обеспечивают необходимую защиту информации, а также возможность наблюдения.
Учитывая то, что власть, к сожалению, не настроена на решение проблем ДЭГ в правовом ключе, привлечение внимания общественности к этому вопросу особенно важно. Также необходимо и впредь обжаловать в судебном порядке все нормативно-правовые акты и вносить законодательные инициативы в Госдуму.
Народовластию не способствует
Евгений КОЛЮШИН,
член Центральной
избирательной комиссии
России от КПРФ:
— На мой взгляд, совершенствовать избирательное законодательство можно только в направлении укрепления народовластия. И поскольку федеральных референдумов у нас никогда не было и в ближайшее время не будет, то выборы остаются главной формой прямого народовластия.
Многие из предложений, которые есть в этом законопроекте, не отвечают такой задаче. Они углубляют разрыв между демократическими принципами избирательного права, которые закреплены в том же законе, и текущим нормотворчеством.
Остановлюсь на нескольких моментах.
В пояснительной записке к этому законопроекту сказано, что принятие закона не требует дополнительных ассигнований из федерального бюджета. Если это так, то за чей счёт будет вводиться электронное голосование, за чей счёт будут формироваться в регионах электронные списки избирателей, на которые перешла пока только Москва? Это же огромные деньги! Представителей субъектов Федерации, когда они появлялись на совещаниях в Центризбиркоме, я спрашивал: будете или нет это делать? Никто не мог на это ответить.
Москва огромные деньги потратила на то, чтобы семь тысяч систем ДЭГ сделать. Значит, надо в федеральном бюджете предусмотреть средства. Но этого тоже не делается.
В Москве на выборах в сентябре 2024 года избирательные участки были практически пустые, поскольку менее 5 процентов избирателей голосовали на участках. Тут встаёт вопрос: а зачем тогда участковые избирательные комиссии? Москва их уже на 60 процентов сократила. Поэтому когда идёт переформатирование избирательной системы, то нужно как минимум знать ответы на эти вопросы и решать, что делать дальше.
Теперь по поводу электронного голосования. Пунктом 15 статьи 64 в новой редакции закона предусмотрено, что при электронном голосовании голосование бумажными бюллетенями допускается только по решению избирательной комиссии. Речь также идёт и о том, чтобы юридически приравнять безбумажное электронное голосование с помощью КЭГ к голосованию бумажному. Но раньше все участки получали бумажные бюллетени, в том числе и те, где были КЭГ. И я не помню ни одного случая, чтобы кому-то отказывали в выдаче бумажного бюллетеня.
И уж такого безобразия, как в Москве, когда надо было писать заявление, конечно, раньше не было. Моё заявление о том, что хочу проголосовать бюллетенем бумажным, было удовлетворено только после вмешательства городской избирательной комиссии.
Когда использовались старые КЭГ, то бюллетень получал и заполнял конкретный человек с именем и фамилией. А что происходило при ДЭГ и при электронном голосовании, которое устроили в Москве? Бюллетень на экране получал и заполнял аноним.
Законопроект сначала подчёркивает различие между ДЭГ и электронным голосованием, а затем ликвидирует это различие. То есть идёт явная игра. Ещё в марте 2024 года на выборах президента России по утверждённому Центр-избиркомом порядку никакого разделения на ДЭГ и электронное голосование не было. Особый был там раздел лишь для Москвы, в котором предусматривалось дистанционное электронное голосование на избирательных участках с использованием терминалов электронного голосования. А уже в сентябре 2024 года на выборах в Московскую городскую думу эти терминалы назвали электронным голосованием. Отсюда и пошло. Сейчас предлагается эту московскую практику узаконить.
В предлагаемых изменениях Закона «О политических партиях» читаем: «Не препятствовать представителям уполномоченных органов избирательных комиссий в проведении фотосъёмки, видеозаписи хода проведения мероприятия».
Формулировка, заметьте, такая, что получается, что у избирательных комиссий и минюста уже есть право вести эти фото- и видеосъёмки на партийных мероприятиях. Нет у них такого права. Ссылка на то, что мероприятие открытое, тоже не даёт им такого права. К примеру, на открытом судебном заседании фото- и видеосъёмку можно вести только с разрешения суда.
Есть статья 10 Закона «О политических партиях», которая запрещает органам публичной власти вмешиваться в партийную деятельность. И, повторю, ни минюст, ни избирательная комиссия не вправе контролировать ход проведения закрытого или открытого партийного мероприятия. Это очень серьёзный вопрос!
В заключение отмечу, что идеального избирательного законодательства нет в мире нигде. Но стремиться к этому, разумеется, нужно. Вот только те изменения, которые у нас часто вносят в закон, в особенности перед выборами, отнюдь не способствуют укреплению народовластия.
